Так нет же. Сначала силой заставил стать моей, потом мелких ей заделал, а затем, и вовсе, оставил одну, позволил ушлёпку Самсону голову ей задурить и окольцевать. Охереть просто.

Яра не грохнул, потому что, по сути, сам виноват. Я сам всё это допустил. А он лишь воспользовался ситуацией. Разумеется, как ни крути, это предательство и нет гниде прощения. Ни за то, что девочку мою с дочерьми присвоить решил, ни за то, что Синему меня продал, как скот на убой. Но замочить его значило бы не признать свои ошибки, повесить свою вину на кого-то другого. А виноват я. Целиком и полностью.

До сих пор ревность жрёт меня заживо, полосует изнутри своими острыми клыками, а я не могу ей сопротивляться. Только глаза закрою, сразу же вижу, как Самсон мою кошку трахает. И до бешенства, до красных точек перед взором.

А предъявлять ей, матери моих детей, которых она была вынуждена защищать одна, пока я отсиживался по бункерам, что изменила – не по мне. Даже если изменила, не хочу об этом знать. Потому что, тогда уж точно крыша съедет. Окончательно.

Спускать Самсону с рук предательство было бы чрезмерной глупостью. Для начала, пусть почалится на зоне, как чалился я. Пусть каждый день, сука, сражается за свою жизнь и быть может тогда, он научится ее ценить. Доказать, что Яр со своим без вести пропавшим подельником Синим незаконно присвоили часть имущества погибшего в тюрьме Северова Матвея – не составило труда. И совесть меня, честно говоря, не мучила. Я сделал ему одолжение. В противном случае пришлось бы его грохнуть.

В девять утра уже был у больницы. Хорошо, Ворон рассказал, что Катерине машину подарил за сына, а то так бы и попёрся за своими без подарков.

Тачка, конечно, моей кошке ни к чему, а вот колечко с брюликом в самый раз, любит она всякие побрякушки.

Ждал их у порога больницы с идиотской, но счастливой улыбкой. Наверное, рехнулся бы, если бы ещё год назад кто-то рассказал мне, как я буду торчать у роддома, нервничая, как пацан.

Медсестры вынесли дочерей и я понял, что будни мои теперь поменяются кардинально. Я уже не авторитет Север. Не вольный бродяга. Я теперь до умопомрачения счастливый папашка.

– Вам там удобно? – взглянул на Стешу в зеркало заднего вида и поймал её нежную улыбку.

А кошка тоже изменилась, что начал замечать только сейчас. Повзрослела. Уже не та дурная малолетка, которую я на вокзале выцепил. Более женственная стала, исчезла подростковая дерзость и угловатость. Расцвела моя маленькая.

– Да, а что? – настороженно так, словно боится.

– Да ничего, в общем-то. Чего-нибудь из магазина хочешь? В принципе, я продукты домой купил, но может…

– Нет, спасибо. Только если кроватку посмотреть для девочек…

Я хмыкнул.

– Всё уже куплено, Стеш. И кроватка и вещи, и даже подгузники. Жена Кости помогала выбирать, но если тебе не понравится, потом вместе все купим.

* * *

Как же я скучала по нему. По этому сумасшедшему, для которого даже детские подгузники не проблема.

Втихаря поглядывала на него в зеркало и не могла поверить, что это не сон. Что рядом он и всё хорошо. Что не буду больше просыпаться в слезах после очередного жуткого сна, где любимого мужчину убивают на моих глазах.

Очень хотелось верить, что всё по-другому теперь будет. Наступит белая полоса и мы, наконец, заживем спокойно. Но что-то тревожило.

Странные взгляды Матвея.

Как будто что-то мучает его, но сказать не решается. Словно сдерживает свои эмоции. И это очень нехорошо. Я уже довольно неплохо знаю Северова. Рядом с ним становится опасно, когда накапливает в себе злость. И я уже не та безбашенная девчонка. Теперь я мама, а он отец. Должны думать прежде всего о наших малышках.

– Ты молчаливый…

Он коротко взглянул на меня и усмехнулся.

– Перевариваю последние события.

– И что решил для себя?

Вздохнул и, сосредоточившись на дороге, прибавил скорости.

– Пока что поживем в нашем доме. Потом может к маме уедем. Если захочешь, конечно. В любом случае, беспокоиться тебе нечего. Охрана хорошая и проблем с законом у меня больше нет. И не будет.

Всё хорошо говорит, складно. Вот только не совсем то, что мне хотелось бы услышать.

– А по поводу нас?

– А что с нами? – спрашивает так, словно действительно не понимает о чем я.

– У нас всё будет, как прежде? Или ты забрал меня только из-за дочерей? – выдохнула, ожидая его ответа.

Может, конечно, сейчас не время выяснять отношения и ставить точки, но мне крайне необходимо знать, о чем он думает. Как видит наше будущее и что мешает ему быть таким, как раньше. Не в плане измен, ссор и тому подобное, а в плане нашей близости. Той самой, которая была у нас, даже несмотря на сложные отношения.

– Нет, конечно. Не из-за дочерей. Не говори глупостей.

Но на том и замолчал, по всей видимости, не желая продолжать этот разговор.

– Приветик, – поймал Стешку в ванной и, уткнувшись носом в её шею, шумно втянул в себя запах кошки. – С ума схожу от твоего запаха, маленькая. Как же я скучал по нему, – оторвал её от пола, обнимая за талию. – Безумно.

– Только по запаху? А как же остальное? – обхватывает меня ножками и дразняще порхает губами по щеке.

А мне большего и не надо, чтобы голову потерять. Достаточно её присутствия и запаха.

– И по остальному, – рычу, прикусывая сладкие, пьянящие губы, впитывая в себя их вкус, растворяясь в нём.

В ней растворяясь.

– Хочу тебя… Хочу, Матвей… Пожалуйста, – просит, требует, злится и умоляет.

А я не могу и не хочу ей отказывать. Слишком долго без неё, слишком мучительно. До зубовного скрежета погано было. Хоть в петлю без неё, без кошки моей.

Бросаю её на кровать и, схватив за лодыжки, дёргаю на себя.

Жаркую идиллию нарушает детский плач и я вскакиваю с кровати, как ошалелый. Стеши нет рядом, а я понимаю, что стояк у меня всего лишь из-за сна. Хотя это не впервые, пора бы уж привыкнуть.

Захожу в детскую, где моя кошка пытается справиться с дочерьми, что кричат одна громче другой.

– Помочь?

Стеша смотрит на меня уставшими глазами и молча кивает. Да, не до отдыха ей.

– Чего меня не разбудила? Я отец или где? – ворчу на неё и беру на руки Вику, пока Стеша кормит Нику.

Залипаю на этом зрелище, таком интимном и волнующем. Никогда не думал, что кормление ребенка может вызвать подобные чувства. Да, честно говоря, никогда об этом и не задумывался. Собственно, как и о детях в целом.

Стеша улыбается, поймав мой взгляд, а я перевожу взгляд на уже накормленную дочь, что мгновенно засыпает в моих руках.